БИРУЛЯ
Издавна по обе стороны Днепра (от устья Десны и почти до Перекопа) пустынные земли Великого Княжества Литовского (ВКЛ), средневекового полиэтнического белорусского государства, были прибежищем беглого люда, которые себя, как и соседи их, называли днепровскими казаками. Жизнь в пограничной степи требовала от казаков воинской сноровки, поэтому конгломерат из белорусов, украинцев и татар, которые также убегали от своих ханов, был значительной военной силой, всегда готовой к бою. Из-за этого днепровских казаков в разные времена для своих нужд использовали как Московское княжество, так и ВКЛ с Польшей.
5 сентября 1557 года ВКЛ и Ливония, подписали договор о союзе против Москвы. Последняя, ввела свои войска на территорию Ливонии, объявив, что ей «жизненно необходимо» побережье Балтийского моря. Видя, что своими силами невозможно противостоять азиатскому нашествию, Готгарс Кетлер, последний магистр ордена меченосцев, не находя в стране сил для борьбы с грозным врагом, стал искать покровительства Польского короля и Великого князя Литовского Жигимонта Августа. В 1561 году в Вильно он подписал трактат, по которому Ливония отошла к ВКЛ, а сам он получил, в качестве наследственного владения, Курляндию и Семигаллию, с титулом герцога и на правах польского вассала. В результате этого ВКЛ получила свободный выход к Балтийскому морю, а Ливонский орден перестал существовать как самостоятельное государственное образование.
Не ожидал такого развития событий, московский царь Иван Грозный, в январе 1563 г. во главе 80 000 армии двинулся на Полоцк, принадлежащий ВКЛ. Начальниками всей его легкой кавалерии были атаманы донских казаков – Янов и Ермак Тимофеевич, который впоследствии завоевал для Москвы Сибирское ханство, чем положил начало к кровопролитному завоеванию Сибири. На стороне же ВКЛ мужественно сражались днепровские казаки. «Они участвовали при взятии укрепленных пунктов, врывались в границы московских владений и производили разрушения и погромы не менее жестокие, чем крымские татары. Гетманами их в то время были – Никита, Бируля и др.» /Гордеев А. А. История Козаков. Ч. 2. Со времени царствования Иоанна Грозного до царствования Петра І. М. 1992. С. 58./
14 февраля 1563 г. маскалями был захвачен Полоцк. В 1566-69 гг. московские войска для укрепления своих позиций в районе Полоцка возвели крепости Сушу, Сакол, Ситну, Красну, Казьян, Усвят и Туровлю. В 1566 г., как отмечает польская исследовательница А. Дэмбиньска, рота «витебских казаков» под командованием «литовского казака Семена Бирули «нанесла большой вред Москве». В 1567 г. они разбили вражеский отряд «на Ситне» и взяли «большие трофеи» а также имели «успех под Велижем». В январе 1568 г. «витебские казаки» пустошили Велиж, Усвят и Белую, воевали на Хорице, а 20 сентября 1568 г. витебские казаки, во главе с Семеном Бирулей, поджегши посады, с тыла ворвались в крепость Улу, чем оказали большое значение для дальнейшего хода всей войны.
Но все ж таки, не имея сил отбить многотысячное московское нашествие, ВКЛ вынуждено было пойти в 1569 г. на подписание Люблинской унии, по которой два государства – ВКЛ и Польша – сливались в одно - Речь Посполитую.
В 1572 г. умирает король Жигимонт Август, на котором закончилась династия Ягелонов, происходящая из ВКЛ и на престол Речи Посполитой выбирается Иштван Баторий, происходящий из мелких венгерских князей. Стефан Баторий (в белорусских источниках того времени – Сцяпан Батура) сразу начал с реорганизации армии. В 1576 г. им был издан Универсал, согласно которому днепровские казаки были переведены в реестр, чем беглые массы были превращены в хорошо организованное казацкое войско. С этого времени днепровские казаки всегда находились в армии Батория, которая сражались в ВКЛ с московскими захватчиками. В армии Батория во время Ливонской войны 1558-83 гг., ротмистром казацкой хоругви служил Гаврила Семенович Бируля, который, по всей вероятности, за военные заслуги получил от короля польский герб «Бялыня» - «на голубом щите белая подкова, обращенная концами вверх, между ними золотой крест, как в гербе Ястребец, а над крестом стрела, острием вверх; над щитом рыцарский шлем, увенчанный короной с пятью страусовыми перьями». Герб был дан в 1332 году королем Владиславом Лакеткой (Локотком) рыцарю герба Ястребец, который отличился в битве с крестоносцами при деревне Бялыня в Старой Польше, ядре Польского государства.
Польское слово герб (herb) произошло от немецкого Erbe - наследство. Поэтому герб – это эмблема, наследственный отличительный знак, сочетание фигур и предметов, которым придаётся символическое значение, выражающее исторические традиции владельца. Древнейшим прообразом герба были тотемические изображения животных, покровителей племени или рода в первобытном обществе. Гербы дворянских родов в Западной Европе возникли в эпоху крестовых походов (XI— XIII вв.) и были вызваны необходимостью во внешних различиях рыцарей, закованных в доспехи. Подробнее и точнее «наука о гербах», или «геральдика», выработалась турнирами и боями на копьях. Турниры появляются в Германии в 938 г., и этой стране принадлежат основы геральдики. Геральдика возникла из обычая оглашать перед началом турнира изображение герба рыцаря, в доказательство его прав на участие в состязании. Само название ее происходит от немецкого «нerald» (от испорченного «нeeralt») — ветеран, так назывались в средние века в Германии люди, известные своей доблестью и храбростью, назначавшиеся для почетного присутствования на различных торжествах, турнирах, боях и т.п. На них же первоначально было возложено наблюдение за соблюдением обычаев рыцарства. С образованием сословных монархий практическая геральдика принимает государственный характер, т.к. право пожалования и утверждения гербов становится исключительной привилегией королей. Вводится гербовая грамота (впервые в Германии в XV в.) — официальное свидетельство на право употребления изображенного и описанного в нём герба, за утверждение герба устанавливается определённая такса — «розыск прав на герб», за пользование неутверждённым гербом взыскивается штраф. Изменить раз принятые в гербе изображения могли лишь выдающиеся отличия или, наоборот, совершение владельцем герба поступка, недостойного рыцарской чести. Каждое новое лицо получало и новый герб. Такова была система геральдики во Франции и в Западной Европе, почему она и называется «французской» или «западноевропейской». Иначе было в Польше, где соседние землевладельцы, первоначально, несомненно, находившиеся в родственных между собой связях, в случае угрожавшей им опасности собирались под одно общее знамя, на котором помещался какой-либо знак, переходивший затем и к лицам, около этого знамени собиравшимся. Каждое новое лицо приписывали к существовавшему уже знамени. Когда геральдика проникла с Запада в Польшу, то эти родовые знаки подчинили точным геральдическим правилам - таким образом сложилась «польская» система геральдики, которая распространилась и на ВКЛ. По этому, в основу западноевропейской геральдики легло начало - личное, а в основу польской - родовое. В России, под влиянием непрестанных сношений с Польшей и Западной Европой, первые дворянские гербы появились в конце XVI- начале XVII вв., но широкое их распространение началось на рубеже XVII—XVIII вв. после уничтожения местничества. Здесь произошло смешение этих двух систем и таким образом, появилась смешанная, или русская, система геральдики, которая сразу же приобрела официальное государственное значение. Стали появляться гербовников, которые имели своей целью обосновать высокое положение русского царя среди европейских монархов. Гербы родов, считавших своих предков выходцами из-за рубежа, были заимствованы из Польши и других государств.
Небезынтересно, что в тоже же время у стен Полоцка отличился также казак Корнила Перевал, который, получив шляхетство и земли возле Полоцка, стал называться Перевальским или же на польский манер Пшевальским, а в России – Пржевальским, потомком которых стал известный путешественник Н. М. Пржевальский.
Шляхтич Гаврила Бируля назвал в честь полученного герба свое поместье Бялыничи (ныне деревня Бялыничи в Витебском районе Витебской области Республики Беларусь) и стал называться по своему имению Бируля-Бялыницкий или Бялыницкий-Бируля.
Гаврила Бируля имел сыновей Романа, Самюэля и Александра, у которого был сын Андрей. Владели Бялыничами, Навасёлками, Зачарничьем и Тулавом. Известен в истории также «зем. гродский воеводства Витебского» Ян Данилевич Бялыницкий-Бируля (возможно сын Гаврилы), который в 1625-33 гг. упоминается как владетель села Дойгайлова и в половину сел Сербанова, Белынич и Новоселок. Он, вероятно породнился (а возможно происходил из Харковичей, а породнился с Бируля-Бялыницкими) с витебскими боярами Харковичами, ибо в 1635 г назван Харковичем. /Насевіч В. Л. Бялыніцкія-Бірулі. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі з 5 тамах. Т. 1. Мн. 1993. С. 166./ 24 августа 1654 года доказывали свое шляхетство Леон (Лев), Габриэль (Гаврила), Героним, Гальяш и Теодор (Федор) Самюэлявичи Бялыницкие-Бирули.
После окончания Полоцкой войны Витебщина недолго пожила мирной жизнью. Вскоре началась захватническая война России с Речью Посполитой за ее земли и трон. После почти 14-ти недельной осады 22 ноября 1654 г. 20 000 московское войско (вместе с украинскими казаками Ивана Золоторенко) под командованием Шереметьева захватило город Витебск. Началась расправа над горожанами, вследствие которой победители немало «шляхты, мещан, поспольства, жолнерства, драгунов, жен и малых детей, стариков и старух, что были в богадельнях, без всякого милосердия вырубили и выбили». Часть непокорной шляхты была выслана в Казань». /Ткачоў М. А. Вайна Расіі з Рэччу паспалітай 1654-67. ЭГБ. Т. 2. Мн. 1994. С. 193./ «Гаврила, Василий, Лев, Прокоп, Григорий, Андрей и Федор Бируля-Бялыницкие», после взятия Витебска, были вывезены в Казань и там, в 1655 г. содержались в темнице. Видимо от тех времен существуют в Татарстане деревни Большие и Малые Бирули. Витебск возвратили только после Андрусовского перемирия 1667 г. Интерес вызывает и тот факт, что Московским воеводой в Витебске в 1662-1665 гг. был Яков Петрович Волконский, ставший затем в 1670-1675 гг. Якутским воеводой. При нем составлен «Чертеж» Витебска 1664 г.
Из Казани, по всей видимости, смог вернуться только Григорий Бялыницкий-Бируля, ибо он в 1673 г. подтверждал свои шляхетские права. В 1682 г его сыновья Василий и Михаил имели «на полторы службы в селе Очетково и одну в селе Заозеры. Его сын Самюэль имел сыновей Язэпа и Леона. Став Смоленским подчашим Язэп Бялыницкий-Бируля с сыном Михаилом и сыновьями Леона – Модестом и Витом приобрели в 1773 г. поместья в Оршанском уезде, неподалеку от местечка Белыничи (бел. Бялынічы. Ныне центр района в Могилевской области Республики Беларусь) и поселились там. Созвучие придомка (дополнения к основной фамилии) и поселения породило легенду про местное, из Белыновичей, происхождение Бялыницких-Бируля.
И далее Бялыницкие-Бирули не чурались военной службы. Один из Бялыницких-Бируля служил у адмирала Ф. Ушакова и участвовал в штурме турецкой крепости Корфа в Ионическом море, другой сражался против наполеоновских войск и был тяжело ранен под Кобрином, еще один погиб под знаменем освободительной борьбы Тадеуша Костюшко.
От этих то Бялыницких–Бируля происходил и Винцэнты Бялыницкий-Бируля, который дал начало якутской ветви этого рода.
Викентий Дементьевич (Винцэнты Доминикович) Бялыницкий-Бируля (Бируля-Бялыницкий) родился в 1834 г. в белорусской католической семье шляхтичей Минской губернии «благородных Доминика и Елизаветы, в девичестве Какалович, Бялыницких-Бируля», не владеющих недвижимым имуществом. После окончания учебы в Дворянском полку (впоследствии Константиновский корпус) в Петербурге, Винцэсь, в чине прапорщика в 1853 году попал служить в Сибирь. Сначала служил в Иркутском батальоне внутренней стражи, а затем в 14-м (Шилковский завод) и 15-м (п. Кизи) Сибирских линейных батальонах. В составе 15-го Сибирского линейного батальона Особого Сибирского корпуса он участвовал в Амурской экспедиции 1855 г., по присоединению Амуро-Приморского края к России. В 1856 г. Викентий Бялыницкий-Бируля был переведен в Ладожский 16-й пехотный полк, 4-й пехотной дивизии, 2-го армейского корпуса, 1-й действующей армии, который имел боевые отличия: Георгиевское полковое знамя за Севастополь 1854-55 гг.; знаки на шапки, за отличие в Турецкую войну 1828-29 гг.; и серебряные трубы за взятие Варшавы в 1831 г. Там он с апреля 1860 года по март 1862 года служил старшим адъютантом 4-й пехотной дивизии. С июня 1862 г. Викентий служит полковым адъютантом (в звании капитана) в Нижегородском 22-м пехотном полку 6-й пехотной дивизии 1-й действующей армии, который дислоцировался в уездном городе Варшавской губернии Российской империи Влоцлавок (Влоцлавек) или Влоцлавск, являвшимся станцией Варшавско-Бромбергской железной дороги и речной пристанью на Висле. Капитан Викентий Бялыницкий-Бируля вместе с поручиком Монастырским, являлся руководителем полковой офицерской организации Комитета Русских Офицеров в Польше, по подготовке восстания 1863-64 гг.
Комитет русских офицеров в Польше - революционная организация, существовавшая в 1861—63 гг. в частях русской армии, расположенных на территории Царства Польского и отчасти Западных губерний России и представлял собой федерацию бригадных, полковых, батальонных кружков численностью в несколько сот человек. В организацию входили поляки, украинцы, латыши, литовцы и белорусы, которые служили в Российской армии. Комитет поддерживал тесную связь (организационную, личную и письмами) с русскими революционными центрами в Лондоне («Колокол») и Петербурге («Земля и воля»).
Кстати, Викентий Бялыницкий-Бируля числился в списке руководителей Комитета Русских Офицеров в Польше, который находился у Огарева и Герцена. Нужно отметить, что трое офицеров 22 Нижегородского полка руководили повстанческими отрядами, а поручик этого же полка Гилярий Дроздовский, участник обороны Севастополя, происходящий из шляхты Минской губернии, в районе Остроленки присоединился к восставшим, но в первой же стычке был взят в плен солдатами своего же полка и расстрелян. Неизвестно пока участие капитана Викентия Бялыницкого-Бирули в восстании, но, как считает исследователь В. А. Дьяков, он оставался в полку до конца восстания, ибо никаких компрометирующих на него материалов не попало в следственные органы, если не считать письма Ивана Шацкого, выполняющего роль связного между Комитетом и Жондом Народовым (Народным Правительством) в Варшаве. В нем упоминаются фамилии Викентия Бялыницкого-Бирули и Константина Крупского, штабс-капитана Смоленского 25-го пехотного полка. Но, видимо, это письмо не повлияло на судьбу упомянутых офицеров. Наоборот, в июле 1864 г. Константин Крупский, происходящий из шляхтичей Виленской губернии, был награжден серебренной медалью, а в 1869 г. он заканчивает Военно-Юридическую академию. Кстати, в этом же году у Крупского родилась дочь Надежда, ставшая впоследствии соратником и женой В. И. Ульянова (Ленина). /Дьяков В. А. Герцен, Огарев и комитет русских офицеров в Польше». // Революционная ситуация в России в 1859-1861. М., 1963. С. 37; Дьяков В. Революционная организация офицеров русской армии в Польше // Русско-польские революционные связи. Т. I. М. 1963. С. 358, 285, 481; Дьяков В. А. Миллер И. С. Революционное движение в русской армии и восстание 1863 г. М., 1964. С. 168, 184; Дьяков В. А. Деятели русского и польского освободительного движения в царской армии 1856-1865 годов. (Биобиблиографический словарь). М., 1967. С. 28, 188, 205, 210-211; Нечкина М. Новые материалы о революционной ситуации в России (1859-1861 гг.). // Литературное наследство Т. 61. Герцен и Огарев. I. М. 1953. С. 515./
Викентий Бялыницкий-Бируля продолжил службу в Иркутске, где служил смотрителем (управляющим) в военном госпитале.
Согласно «Метрических экстрактов Иркутской римско-католической церкви», хранящихся в Национальном Историческом Архиве Республики Беларусь, 19 февраля 1869 г. «в Иркутской Римско-Католической Церкви настоятель сей же Церкви Христофор Швермицкий, по троекратном оглашении, из коих первое 9, второе 16 и третье 19 числа февраля сего года перед народом собравшимся сделаны», сочетал браком «благородных Викентия Бялыницкого-Бирулю юношу 34 лет с Клавдиею Кузьминой девицею 19 лет, обоих сей же церкви прихожан, по сделании предварительного строгого с обеих сторон на письме изъявленного исследования о препятствиях к бракосочетанию и по не открытию никаких, равно по изъявленному от обеих лиц взаимному согласию внешними знаками обнаруженному», детей «благородных Доминика и Елизаветы с Какаловичев Бялыницких-Бируля, законных супругов и благородных Ивана и Наталии Кузьминов, законных супругов браком сочетал и в лице Церкви торжественно поблагословил в присутствии Геронима Шумского и Семиона Швабинского». /НГАБ, ф. 1781, оп. 36, д. 121, л. 38(об)./
Вполне возможно, что Викентий Бялыницкий-Бируля участвовал в Восточной войне 1877-78 гг. т.к. якутский журналист Хохлачев, со слов его сына Вячеслава Викентьевича записал, что тот родился: «в семье полковника, впоследствии участника русско-турецкой войны, и учительницы французского языка».
Бялыницкий –Бируля был знаком с известный исследователем Сибири и Камчатки Бенедиктом Дыбовским. Бенедикт (Венедикт) Дыбовский (30. IV. 1833 - 31. I 1930), уроженец имения Тонвы Минского уезда, по другим сведениям имения Адамарин Вилейского уезда Минской губернии, а первоначальное образование получил в Минской гимназии, в той самой, в которой несколько лет спустя учился Эдвард Пекарский, известный составитель словаря якутского языка. Затем он изучал медицину и естественные науки в Тарту (1851—57), Бреслау (1857—58), Берлине (1858—60). Будучи с 1862 г. экстраординарным профессором зоологии и палеонтологии в Главной Школе в Варшаве он примкнул к восстанию 1863 -64 гг., за что в 1864 году был приговорен к 12-летней каторге и сослан в Восточную Сибирь, где, пользуясь поддержкой Восточно-Сибирского отдела Русского Императорского Географического Общества, начал изучать фауну Прибайкалья, Приамурья и Дальнего Востока. Собрал большую коллекцию представителей фауны Сибири и обогатил зоологию целым рядом новых открытий. Кстати, освобожденный в 1877 году Бенедикт Дыбовский не принял «идею Русского Географического Общества о добавлении к его фамилии придомка «Байкальский», отказался от предложенных ему кафедр в Томском и Петербургском университетах, эмигрировал в Австрию». /Калубович А. На крыжовай дарозе. Творы з эміграцыі. Менск. 1994. С. 181./ В 1878 году он снова приехал в Восточную Сибирь и с 1879 года работал врачом в Петропавловске-на-Камчатке, где продолжил исследования по зоогеографии. В 1883—1906 гг. он заведующий кафедрой зоологии во Львовском университете, с 1884 г. член Польской Академии Наук. В свое время Бялыницкий-Бируля помог Дыбовскому выгодно продать его тарантас в Сретенске. Также Дыбовский отмечал, что «Бирулева» (жена Бирули) окончила Иркутский пансионат «для благородных девиц» /Pamiętnik Dra Benedykta Dybowskiego od roku 1862 zacząwszy do roku 1878. (Lwów. 1930. S. 583./ В 1878 году Дыбовский снова наведал Бялыницких-Бируля, отметив, что был ими приглашен на обед, на котором «было несколько военных докторов», а «муж являлся управляющим в военном госпитале. ... Пани Бирулева училась в Петербурге на курсах медицины для женщин … Бирули жили далеко за городом, за Ушаковкой, в военном госпитале». /Dr. B. Dybowski O Syberyi i Kamczatce. Częśc I. Podróz z Warszawу na Kamczatkę. (Kraków. 1912. S. 218-219./
Начало 1879 г. следует считать временем возникновения в Восточной Сибири Иркутского (центрального) народовольческого кружка (организации) с отделами его в Киренске, Верхоленске, Балаганске и Якутске. Главной целью этого тайного кружка было содействие побегам политических ссыльных, освобождение их из мест заключения и помощь в пути следования. Иркутский кружок возглавляли С. Г. Стахевич, его жена Л. Фигнер, Б. Пласковицкий, В. Зак и др. В него также входила Смецкая, будущая жена писателя Адама Шиманского, автора нескольких рассказов и этнографических исследований из жизни якутов. С этой группой прослеживаются также связи Викентия Бялыницкого-Бирули. Так в ночь на 8 февраля 1880 г. из Иркутского тюремного замка совершили побег 9 народовольцев: И. Волошенко, Г. Березнюк, И. Тищенко, А. Калюжный, П. Позен, Г. Попко, Г. Фомичев, Н. Яцевич, и Г. Иванченко. Следствием была установлена причастность к побегу «лишь группы арестантов-народовольцев (около десяти человек, в том числе трех поляков – М. Чачковского, Л. Черневского и И. Щепаньского), а также «укрывателя» - политического ссыльного А. Лукашевича, срочного арестанта – немца И. Ф. Лейхнера (был в услужении у смотрителя тюрьмы Селиванова и подготовил побег через кладовую помещения, где жил смотритель) и смотрителя госпиталя Бялоницкого-Бируля (доставлял из цирюльни Фрейнберга «накладные бороды» для беглецов)». /Коваль С.Ф. Польские ссыльные и народовольческие организации в Восточной Сибири в 1879-1882 годах. (Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири (XVIII – начало XX в.) Новосибирск. 1978. С. 167./
В семье Викентия и Клавдии Бялыницких-Бируля, по словам Ады Вячеславовны Бялыницкой, родилось 4 детей – Владимир, Вячеслав, Александр и Ольга. Владимира застрелил в Иркутске беглый каторжник. Сам же Викентий умер от воспаления легких. По все вероятности Викентий принял православие, так как имена его детей православные, да и в костельных книгах более его фамилия не встречается.
Вячеслав Викентьевич Бялыницкий-Бируля родился в 1875 г. (по другим сведениям в 1870 г., во всяком разе год рождения, обозначенный в документах «советского» периода, хранящиеся у его дочери Ады Вячеславовны Бялыницкой, от руки переправлены с 1875 г. на 1870 г.) по всей вероятности в Иркутске, хотя по законам того времени считался по отцу «из потомственных дворян Минской губернии», Правда, в статье якутского журналиста Владимирова В. (по словам Ады Вячеславовны Бялыницкой настоящая его фамилия – Хохлачев.), «Старейший корреспондент» (Социалистическая Якутия. Якутск. 27 января 1960 г.) сообщается, что он «первые годы своей жизни проводит в Белоруссии, а затем вместе с родителями переехал в Восточную Сибирь». Статья писалась со слов престарелого Вячеслава Викентьевича, но тут, по всей вероятности, неправильное толкование журналистом выражения «потомственный дворянин Минской губернии».
Вячеслав Викентьевич был окрещен согласно «православного вероисповедания». «Воспитание получил в Иркутской гимназии, но полного курса наук не окончил». Еще в детстве он в совершенстве овладел французским языком. По словам его дочери Ады Вячеславовны, он в 13 лет вместе с родителями побывал в кругосветном путешествии, был в Риме, Париже и Африке, где на юного Славу особенно неизгладимое впечатление произвел рынок рабов.
Повзрослев, Вячеслав Викентьевич женился на украинке (в анкете его сына Викентия Вячеславовича – «хохлуша») Екатерине Герасимовне. А 6 декабря 1897 г. у них рождается первенец, которого нарекают Вячеславом.
«Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 18 декабря 1897 года за №42, согласно его прошению», Вячеслав Викентьевич, был «принят на государственную службу с зачислением в штат Иркутской Казенной Палаты по III-му Отделению».
9 июля 1899 г. у четы Бялыницких-Бируля рождаются близнецы – сын Викентий и дочь Маргарита.
Уже тогда Вячеслав Викентьевич начинает посылать свои заметки в местную печать: «Восточное обозрение», «Сибирь», «Иркутский вестник», «Иркутские губернские ведомости», заводит знакомства с местными литераторами и учеными, в частности с Н. М. Ядринцевым и Владимиром Афанасьевичем Обручевым (28 IX 1863-19 VI 1956), автором приключенческо-фантастических романов: «Плутония» (1924), «Земля Санникова или последние онкилоны» (1926), «Золотоискатели в пустыне» (1928). Кстати, отец В. Обручева Афанасий Александрович Обручев, пехотный офицер, служил как в Царстве Польском, так и в Северо-Западном крае, как называли в то время Беларусь, поэтому маленький Володя Обручев, учась в гимназиях Брест-Литовска, Радома и Вильно, видел всю ненависть местного населения к москалям.
«Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 20 апреля 1900 года за №60», Вячеслав Викентьевич был «командирован в Нижнеудинское уездное Казначейство на 2 месяца для ознакомления с обязанностями бухгалтера», а «Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от мая 1900 года за №61, назначен с 1 июля сего года и. д. бухгалтера Верхоленского уездного Казначейства».
26 июня 1901 г. в семье у Вячеслава очередное пополнение – рождается дочь Клавдия.
Небезынтересно, что в 1901—1902 гг. экспедицией Петербургской АН на берегу реки Березовки (приток Колымы) был раскопан наиболее полный экземпляр трупа мамонта. Он был подвергнут анатомическому, гистологическому и биохимическому исследованию. Также изучались у него остатки пищи, найденные во рту и в желудке. Чучело и скелет этого мамонта были выставлены в Зоологическом музее Академии Наук в Санкт-Петербурге. В 1909 году д-р Ф. А Бялыницкий-Бируля издал по этому поводу две работы: О некоторых трупных в тканях Березовского мамонта. // Труды IX Пироговского съезда, изданные организационным комитетом отдела. Т. I. С. 306-307; Микроскопическое исследование отложения на сломанной правой плечевой кости мамонта, найденного на р. Березовке близ Средне-Колымска в 1901 г. // Научные результаты экспедиции, снаряженной Императорской Академией Наук для раскопки мамонта, найденного на р. Березовке в 1901 г. Т. I. СПб. 1903. С. 153-56; Гистологические и микрохимические наблюдения над тканями Березовского мамонта. // Научные результаты экспедиции, снаряженной Императорской Академией Наук для раскопки мамонта, найденного на р. Березовке в 1901 г. Т. II. СПб. 1909. С. 1-20.. Также Ф. Бялыницкий-Бируля, который проживал «С.-Петербург, Суворовский проспект, д. №1/34, кв. 9.», 21 ноября 1902 г. написал письмо Е. Ф. Карскому (найденное Алексеем Кавкой) по поводу его статьи «К вопросу об этнографической карте белорусского племени», напечатанной в №№ 53-54 «Виленского вестника», где он изложил свое виденье по этой проблеме. Известность также получила его работы: «К вопросу о весе мозга человека. Материалы к антропологии славянских и др. племен России». (1898); «Головной указатель славян, лето-литовцев и др. на основании измерения русских солдат». // Ежегодник русского антропологического общества Т. 1. СПБ. 1905. Известно, также, что Александра Фановна Бялыницкая-Бируля была в 1941-1942 гг. в ссылке в Ачинске.
«Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 31 декабря 1901 года за № 50», Вячеслав Викентьевич, назначен, «Старшим бухгалтером Верхоленского уездного Казначейства с 1 января 1902 года».
В это время пресса Восточной Сибири, да и не только ее, пристально следила за Полярной экспедицией, которую возглавил эстонский барон Эдуард Толль, уроженец эстонского города Ревеля (2(14).3.1858), который был одержим идеей найти легендарную несуществующую Землю Санникова. Напомним, что Земля Санникова - «остров» в Северном Ледовитом океане, который «видели» некоторые исследователи к северу от Новосибирских островов. Впервые о нём сообщил якутский промышленник Яков Санников. По мнению некоторых исследователей, так называемая Земля Санникова была разрушена морем и исчезла, подобно ряду других островов, сложенных в значительной мере ископаемым льдом. Кстати, мать автора романа «Земля Санникова или последние онкилоны» Владимира Обручева Полина Карловна была родом из Эстонского города Ревеля (Таллина), где ее отец служил лютеранским пастором. Ну а зоологом в экспедиции Э. Толля участвовал Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля.
Алексей Бялыницкий-Бируля, в иных случаях – Бируля-Бялыницкий, родился 24 (30) октября 1864 г. в имение Бабков Оршанского уезда Могилевской губернии. Его отец Андрей Симплицианович Бялыницкий-Бируля после окончания Санкт-Петербургского университета основал метеостанцию в своем имение Королево возле Витебска, а свои наблюдения помещал в «Витебских губернских ведомостях», за которые в 1891 г. получил диплом и почетное звание корреспондента Главной Физической Обсерватории. Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля, под влиянием семьи, заинтересовавшись естествознанием. после окончания классической гимназии в г. Вязьме Смоленской губернии, в 1886 г. поступает на Естественное отделение Физико-Математического факультета Санкт-Петербургского Университета. Сначала он сосредоточился на ботанике, но с третьего курса его взоры обратились в сторону зоологии. Он стал работать в лаборатории профессора Шимкевича, изучая морскую фауну на биологической станции на Соловецких островах, которую он неоднократно посещал. После окончания Университета, со сдачею государственных экзаменов в 1891 году, Алексей по предложению проф. Шимкевича был оставлен при Университете для подготовки к профессорскому званию. По поручению Петербургского Общества Естествоиспытателей он произвел гербаризацию в Витебской губернию. В 1891 г. он, по поручению Императорского Русского Энтомологического Общества, побывал с научной целью в Закавказье. С 1893 г. Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля поступил на службу зоологом в Зоологический музей Императорской Российской Академии Наук и принял под свое заведование отдел беспозвоночных (кроме насекомых). В 1899 г. Алексей Андреевич по поручению Императорской Академии Наук учувствует в качестве натуралиста в международной градусной экспедиции на Шпицберген, в 1902-1903 гг. сопровождает Полярную экспедицию барона Эдуарда Толля, в которой собирать зоологическую коллекцию ему помогает лейтенант А. Колчак, будущий «верховный правитель Сибири». Кстати, как отмечает К. А. Богданов в своей книге «Адмирал Колчак. Биографическая повесть-хроника» (СПб. 1993 г.) больного после экспедиции А. Колчака в морском госпитале навестил Алексей Бялыницкий-Бируля: «Он был старше Колчака на десять лет, но разница в возрасте не мешала сохранять дружеские отношения. Зоолог Бируля (так обычно сокращали его фамилию) в Полярной экспедиции помогал гидрографу Колчаку разбираться в добываемых со дна Северного Ледовитого океана членистоногих, червях, пауках и тому подобных мелких морских организмах, в свободное от занятий время вел наблюдения за морскими льдами. Колчак, в свою очередь, при промерных работах, по возможности, производил драгирование морского дна, пополняя коллекции донных животных, собираемых зоологом. При свидании в госпитале Бируля передал больному другу привет от академика Феодосия Николаевича Чернышева, который выразил надежду, что «уважаемый Александр Васильевич по выздоровлении до конца выполнит свои обязательства перед Академией Наук и завершит обработку собственных экспедиционных материалов». (С. 9-10).
Э. Толю, еще по предыдущим экспедициям на Новосибирские острова показалось, что с острова Бенета на севере виднеется не иначе как Земля Санникова. Поэтому он с острова Котельный отправился на ее поиски, а А. Бялыницкого-Бирулю для сбора зоологических и орнитологических исследований отправляет на остров Новая Земля. 11 мая 1902 года на двух собачьих упряжках, в сопровождении 3-х каюров, уроженцев приянской тундры, Алексей Андреевич с острова Котельный выправился в путь. После двух недельного переезда партия Бялыницкого-Бирули достигла острова Новая Сибирь. С началом навигации шхуна «Заря» не смогла снять его партию с острова, но Бялыницкий-Бируля, страстный охотник, не впал в отчаяние. Он и его спутники стали, готовясь к зимовке, заготавливать провиант. На острове Новая Сибирь Алексею Андреевичу Бялыницкому-Бируле, хотя он не был специалистом в орнитологии, довелось изучать и розовую чайку, тогда почти не известную науке. В конце 1902 года море промерзло так, что можно было выехать с острова. После двадцатидневного перехода по обычному пути промышленников мамонтовой кости, партия Бялыницкого-Бирули прибыла 28 декабря в с. Казачье на реке Яна, где и узнала о трагической судьбе барона Толля. 9 февраля 1903 г. Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля добрался до Якутска, Откуда была послана его телеграмма (ИИАН 1903, V сер. Т. XVII, №3), а затем его путь пролегал через Верхоленск и, по всей вероятности, там он встречался с Вячеславом Викентьевичем. хотя Ада Вячеславовна от отца о такой встрече не слышала.
Будучи редактором трудов Полярной экспедиции, Алексей Андреевич опубликовал и свои наблюдения: Очерки из жизни птиц полярного побережья Сибири // Записки Императорской Академии Наук по Физико-Математическому отделению», №2. Т. XVIII, СПб. 1907. С. 1-157, с табл. и рис., где наряду с русскими, также привел якутские и эвенкийские названия рыб, птиц и зверей; Aurora borealis. Журнал наблюдений над полярными сияниями во время первой зимовки Русской Полярной Экспедиции в 1900-1901 гг. на рейде «Заря» у северного берега западного Таймыра. (Доложено на заседании Физико-Математического отделения 12 мая 1910 г.). С. Петербург.1912.). // Записки императорской Академии Наук по физико-математическому отделу. Т. XXVI №3. Научные результаты Русской Полярной Экспедиции 1900-1903 гг., под начальством барона Э. В. Толля. Отдел В: география физическая и математическая. Вып. 3. С. Петербург. 1912; «Aurora borealis. ІІ. Журнал наблюдений над полярными сияниями во время второй зимовки Русской Полярной Экспедиции в 1901-1902 г. в губе Нерпичьей у западного берега о-ва Котельного (Новосибирские о-ва)». // Записки Академии Наук. Научные результаты Русской Полярной Экспедиции под начальством барона Э. В. Толля. География физическая. Вып. 6. Петроград. 1915.
В 1906 оду А. Бялыницкий-бируля принял в свое заведование отдел млекопитающих в Зоологическом музее АН. По поручению АН Алексей Андреевич состоял в междуведомственной комиссии по образованию зубрового заповедника на Кубани, в 1913–16 гг. руководил работами Департамента Земледелия по изучению соболиного промысла и образованию соболиных заповедников. Также Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля приложился и к подготовке к печати «Словаря якутского языка» своего земляка Эдуарда Пекарского. Также он участвовал в составлении Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрон. Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля автор более 115 научных работ. /Карпинский А. Сушкин П. Записка об ученых трудах А.А. Бялыницкого-Бирули // Известия Российской Академии Наук. серия VI. Т. XVII. Ленинград. 1923. С. 328-336./
С 1917 г. Алексей Андреевич Бялыницкий-Бируля несет обязанности редактора Ежегодника Зоологического Музея.1 декабря 1923 г. был избран членом-корреспондентом АН СССР по разряду биологическому (зоология) Отделения физико-математических наук. Последние годы своей жизни Алексей Андреевич работал директором Зоологического музея и одновременно профессором Ленинградского Государственного Университета. Изучал кишечнополостных, червей, ракообразных, многоножек, паукообразных, птиц и млекопитающих. Способствовал организации при Зоологическом музее постоянной комиссии по изучению малярийных комаров, экспедиции в Среднюю Азию (1928), положившей начало широким экспедиционным исследованиям в СССР по паразитологии. Летом 1929 г во время партийной чистки в АН он вступился за своего сотрудника, за что был снят 23 ноября 1923 г. с поста директора и до момента своего ареста временно исполнял должность старшего зоолога Зоологического музея. Арестован был 16 ноября 1930 и осужден тройкой ПП ОГПУ при ЛВО 10 февраля 1931 года на 3 года лагеря. Отбывал срок в Белбалтлаге (на командировке Сегежа (?) – лекпомом). После возвращения из лагеря в научных учреждениях, по всей вероятности, больше не работал. Умер Алексей Андреевич 18 июля 1937 года в Ленинграде. (По другим сведениям расстрелян). В его честь названы залив и гора на полуострове Таймыр, вид растений - Cerastium Bialynicki A. Tolm.
Борис Андреевич Бялыницкий-Бируля, который род. 1874 (1875?) и имел университетское образование. Служил он до 1917 г. уездным членом в Витебском окружном суде. В мае 1917 г. в Витебске была образована общественно-политическая организация консервативно-клерикального направления - «Белорусский Народный Союз» (БНС), которую возглавили вместе с другими также» служащий окр. суда Б. А. Бялыницкий-Бируля … воен. чиновник Г. И. Полонский». Организация, находясь под сильным влиянием официального имперско-самодержавной идеологии царизма и православной церкви, с настороженность восприняла февральскую революцию и считала Беларусь «неделимой частью единой великой России». Члены организации вели антибольшевистскую и антисемитскую пропаганду. Представители БНС Бялыницкий-Бируля и Г, М. Садовский по приглашению Временного правительства участвовали в Государственном совещании (Москва. 12-15 (25-28) августа 1917). Члены союза Бялыницкий-Бируля, Полонский и Т. Г. Зайцев были делегированы от мирян Полоцкой епархии на 1–вый Всероссийский поместный собор Русской православной церкви (август 1917 – сентябрь 1918). 5 июля 1918 г. он был арестован в Витебске и 18 сентября 1918 г приговорен к расстрелу Витебской губернской ЧК без предъявления обвинения. Приговор был приведен в исполнение в тот же день и было объявлено, что руководители БНС Григорович, Бялыницкий-Бируля, Полонский и другие, которые были взяты заложниками и расстреляны «в ответ на убийство Урицкого и ранение Ленина». о чем поведали газеты «Известия ВЦИК» (18. 9. 1918. С. 4.), «Дзяніца» (25. 10. 1918) и «Звязда» (26. 10 1918). /Рудовіч С. С. Беларускі Народны Саюз. // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 1. Мінск. 1993. С. 438-439; Рудовіч С. Дзяржаўная нарада 1917 Маскоўская. // Энцыклапедыя Гісторыі Беларусі ў 6 тамах. Т. 3. Мінск. 1996. С. 243-244. Деяния Священного Собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. (Документы. Материалы, Деяния. I-XVI). Москва. 1994. (Репринт изд. 1918 г.). Т. 1. С. 64. /
А у Вячеслава и Екатерины Бялыницких-Бируля 12 июля 1903 г. родилась еще одна дочь – Зоя.
«С 10 по 21-е сентября 1903 года», Вячеслав Викентьевич, «исправлял должность казначея».
….«Согласно постановления г. Управляющего Палатою от 4-го апреля 1905 года за №11», Вячеслав Викентьевич, «исполнял обязанности казначея на время двухмесячного отпуска последнего».
«Управляющим Иркутскою Казенною Палатою 31 августа 1905 года за №4459-м», Вячеславу Викентьевичу, была «объявлена благодарность за распорядительность и принятые меры по охране денежной казны и казенного имущества Верхоленского Казначейства во время пожара 7 августа 1905 года».
Как пишет якутский журналист Хохлачев, в Верхоленске В. В. Бялыницкий «по-прежнему активно участвует в сибирской печати – в «Восточном обозрении», «Сибири», «Иркутском вестнике», «Иркутских губернских ведомостях» а также в передовых газетах и журналах Петербурга и Москвы. В статьях, корреспонденциях, заметках В. Бялыницкий бичует произвол местных властей. Многие его материалы печатались в журналах – «Русская охота» и «Охота». В. Бялыницкий создавал яркие и содержательные зарисовки, и руководители охотничьих журналов высоко ценили их. Редактор «Охоты» в ноябре 1905 года писал Вячеславу Викентьевичу: «Вы один из наиболее рьяных сотрудников и Ваша помощь несомненна». Он благодарит Ленского корреспондента за «неутомимую поддержку» журнала, «постоянный труд» и просит его присылать статьи об охотничьем хозяйстве на Лене. Своей литературной работой В. Бялыницкий вызвал ненависть к себе местных властей, и они неоднократно пытались привлечь его к судебной ответственности. В Верхоленске большое влияние на него оказывали политические ссыльные. Двум он помог убежать в Россию».
Его литературная деятельность была отраженна в библиографических изданиях: «Бялыницкий-Бируля, В. В., сотр. журн. «Охота» (1900-х гг.) Псевд.: Бируля, В. / Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Т IV. Новые дополнения к алфавитному указателю псевдонимов. Алфавитный указатель авторов. Москва. 1960 г. С. 90./; Бируля, В. - В.В. Бялыницкий-Бируля. сотр. журн. Охота, 1900-х гг. / Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Т I. Алфавитный указатель псевдонимов. Псевдонимы русского Алфавита. Москва. 1956. С. 159./
5 ноября 1905 года у супругов Бялыницких-Бируля рождается сын Владимир.
17 января 1907 г. «Его В-дию Бялыницкому-Бируле» Восточно-Сибирский Отдел Императорского Русского Географического Общества от 3 февраля 1907 года за №38 из г. Иркутска сообщал: «Милостивый Государь Вячеслав Викентьевич Восточно-Сибирский Отдел Императорского Русского Географического Общества, желая пользоваться просвещенным содействием Вашим в трудах своих, в общем собрании 17 января сего года, избрал Вас своим действительным членом.
Сообщая об этом Вам, Милостивый Государь, Восточно-Сибирский Отдел имеет честь прибавить, что все сведения по части географии и естествознания и вообще всякий труд, который Вы изволите предпринять на пользу науки в крае, примется Отделом с полною признательностью.
Что же касается до членского взноса, то таковой, на основании & 26 Устава, вноситься в кассу Отдела по 10 руб. в год, которые и доставляются Казначею, Правителю дел или Консерватору Музея».
«Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 10 августа 1907 года за №66», Вячеслав Викентьевич, «назначен Старшим Бухгалтером Балаганского Казначейства».
«Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 30 сентября 1907 года за №87, согласно прошению назначен Помощником Бухгалтера Палаты высшего оклада».
«Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 3-го июля 1909 г. за №55, исправлял должность Бухгалтера на время двухмесячного отпуска последнего».
«Постановлением г. вр. Управляющего Палатою от 8 апреля 1910 г. за №26, командирован к исполнению обязанностей Бухгалтера IV стола 3 отделения Палаты, которую и относил с 8 апреля по 7-е июля 1910 года».
«Постановлением г. Временно Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 16 июля 1910 г. за 358, вновь командирован к исполнению обязанности Бухгалтера III-го Отделения Палаты, на время командировки последнего, которую и относил с 16 июля по 23 августа 1910 года».
Затем Вячеслава Викентьевича переводят в Олекминск, окружной город Якутской области. «Постановлением г. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 31 декабря 1910 г. за №100 назначен Бухгалтером I-го разряда Олекминского Казначейства с 1 января» 1911 г.
«Постановлением г. вр. Управляющего Иркутскою Казенною Палатою от 28 июня 1912 г. за №68 возложено исполнение обязанностей Старшего бухгалтера Олекминского Казначейства которую и нес с 15 июля 1912 года по 15 января 1913 г.».
Из Олекминска Вячеслав Викентьевич посылает свои рассказы в журнал «Ленские волны», который издавал на имя своей жены Н. Е. Олейников в Якутске. Там были опубликованы его рассказы:
«Сандра.
(Из якутского быта)
Двое суток, как безумствует, несясь с севера порывами ветра. Дороги переметены, дворы засыпаны, занесены снегом жилища. Несется ветер на простор, срывая с деревьев зимний убор – снеговые хлопья, бешено гоня вперед вихри. Глухо стонут, ропщут приведенные в движение лесные гиганты от злой забавы ветра, трепещут более слабые, молодые лесинки, беспомощно махая еще над НИИ и издевается; вот, налетел он на пень с большой на нем снежной шапкой и, сорвав ее, разнес, во все стороны, обвился несколько раз вокруг ее и, как бы в насмешку, тут же образовал воронкообразное в глубоком снегу до самой земли отверстие, а затем накинулся с яростью на одиноко стоящую столетнюю кедру, сбросил с ее густых, темных и мохнатых ветвей снег, потряс старуху и со свистом помчался вперед, точно наверстывая потерянное время. Вот он в несколько секунд сровнял снегом попавшийся на пути глубокий ров, заглянул мимоходом в трубу юрты якута Сандра, кинул туда кучу снега, сбросил с крыши сарая доску, попытался отворить толстые двери амбара, а затем, испробовав у крыльца юрты, точно на память о себе, высокий снежный сугроб, преградив свободный выход из зимовья. Мимоходом не утерпел ветер, обнажив часть стога сена и, удовлетворив свое любопытство, сронил обгорелую, пораженную, когда-то молнией сухостойную лесинку.
На третий день ветер стих, и якут Сандра пошел осмотреть петли, поставленные в лесу на зайцев.
Долго он бродил по ельнику, отыскивая занесенные и сорванные ветром петли и ни в одной из них, благодаря шалостям ветра, ему не попался ни один заяц. С досадой он готов был вернуться домой, но вспомнил, что невдалеке находятся лучшие ловушки, поставленные его соседом Нюкусом, в виде стрел с натянутыми под снегом луками.
«Пойду посмотрю!» решил Сандра и чтобы скрыть свой след по снегу, пошел к ловушкам Нюкуса, уехавшего, на несколько дней на мельницу молоть зерновой хлеб, обходом. С радостью дошел Сандра в тот лесной участок, где находились Нюкусовы стрелы, и еще с большой радостью он взял из ловушек трех зайцев и нагруженный добычей направился обратно…
Но не прошел Сандра и тридцати шагов по глубокому снегу, как за что-то запнулся, а затем, не успев отскочить от заячьей на снегу тропы, закричал от боли, ухватившись руками за ногу. В ногу вонзилась с большой силой, пройдя легко одежду и голенище меховой обуви, короткая, окованная железом стрела, имеющая на своем конце двухсторонние зазубрины…
Как не сильна была боль в ноге и не сильно кровотечение, но Сандра хотя и с большими страданиями добрался прямым направлением до своего жилища, а затем поспешил уехать в город, в больницу, где ему с большим трудом извлекли глубоко засевшую в мягкой части голени, стрелу и сделали перевязку…
С тех пор Сандра дал слово по чужим ловушкам не ходить, сваливая всю вину на Кусаган-Тына /Злой дух/, который и ввел его в соблазн.
Олекминск. В. Бялыницкий-Бируля». /№4-(16) за 21 февраля 1915 г. С. 7.; Перевод на белорусский язык: Паляўнічы і рыбалоў Беларусі. Мінск. 20-30 чэрвеня 1996 г. С. 5./
«Почтовый ящик
№59 Олекминск. Б. Бялыницкому. «Чирок» получили. Будет напечатано». /№3-(15) за 21 января 1915 г. С. 15./
«Чирок
Тихий апрельский вечер спустился на засыпающую от дневной весенней жизни, землю. Среди молчаливо-стоящих в глубокой задумчивости, вечно темно зеленых, почти черных елей, виднелось светлой полосой, словно зеркало, маленькое озерко, народившееся от больших снежных за зиму заносов, превратившихся по наступлении весны в воду, окруженное мелкой светло-зеленой щетинистой травкой. На небосклоне вырисовывался сребристый серп молодого месяца, на небе едва заметны были загоравшиеся не спеша звездочки, точно ожидающая вспыхнуть тогда как наступит ночь, и от этого картина весеннего в лесу вечер делалась таинственнее и очаровательнее. Над уснувшим высоко поднявшим в ночную высь свои вершины лесом, сновали кругом, объятые весенними чарами утки, прорезывающие со свистом по всем направлениям воздух, полный запаха хвои и весенней сырости
Коллежский советник Субботинский устроившись в стороне от озерка, с «Пинером» в руках, ожидал как ярый охотник, прилетную птицу – уток. Наслаждаясь, после долгой холодной зимы, среди безмолвных гордых елей, свежим бодрящим душу и тело воздухом и тем спокоем, какой царил лесу.
Утки с лихорадочной поспешностью, точно наверстывая потерянное за день время, продолжали сновать над лесом. Переживая минуты охотничьей страсти, Субботинский ревниво следил за полетом уток, не имея возможности по наступлении ночи, стрелять по ним в лет. Не успел он вынуть из кармана портсигар, как в озерко шлепнулась уточка из породы чирков; от падения ее в воду по озерко образовались расходящиеся круги и уточка, крича призыв любви, была на вод видна хорошо. Грянул в тихом весеннем сумраке выстрел, и вздрогнули задремавшиеся ели. Подбитая уточка взмахнула крыльями и чувствуя, что ей не суждено улететь, спешно поплыла к берегу. Советник, довольный удачным выстрелом, торопливо спрятав обратно в карман портсигар, спешно пошел к чирку. Раненый чирок притаился в травке, как бы страшась подошедшего к нему охотника. Советник поднял чирка и привязал его к поясу. Чирок начал биться всем своим маленьким тельцем. Видя, что чирок еще жив, Субботинский отвязал его от пояса и бросил на землю, с тем, чтобы достать перочинный ножик и прекратить мучения чирка. Тем временем чирок очнулся и встрепенувшись раза два-три, собрать все свои силы, взмахнул крыльями и к удивлению советника поднялся над землей, а затем быстро взвился над озерком с победоносным кряканьем и прославлением свободы.
Олекминск. В. Бялыницкий-Бируля. /№6-(18) за 21 апреля 1915 г./
«В лесу.
Под шепот грез, навеянных дуновением шаловливого ветерка, игриво колыхающего вершины высоких, стройных, темных елей, раскинувших вокруг себя густые ветви, покрытые седым мохом, тесно, тесно стоящих. точно держась рука за руку, образуя хоровод сказочных богатырей, бежит журча, переливаясь, упорно преодолевая на своем не легком пути настойчиво и терпеливо препятствия в виде подводных камней, покрытых зелеными водорослями, таежная безымянная речка, не умолкая день и ночь, словно куда-то торопясь.
Шепчут вершины тайги, напоминая собою живые, мыслящие существа, одаренные голосом. Шепчет вековой, могучий лес, покачивая вершинами точно головами и шепот тот от разыгравшегося на просторе ветра, перешел в говор оживленный и чудится, что безмолвный, обыкновенно стоящий в глубокой задумчивости, лес, живя своей девственной загадочной жизнью, протестуя говорить о людской злобе, кровожадности, переходя порою от угрозы в тихий плач и стон, точно сознавая свое бессилие помочь людям в их тяжелой и богатой горестями жизни.
В. Бялыницкий-Бируля». /№7-(19) за 21 мая 1915 г. С. 2./
«В летнюю ночь.
(Посвящается Е. Н. К.).
Солнце, уходя на покой за далеко, далеко синеющие горы, осветило небосклон, бросая угрюмой якутской тайге прощальные золотистые лучи.
На небе появились одна за одною звездочки. Над темнеющим озером поднялся туман. Окружающий лес, высоко подняв к небу свои вершины, был неподвижен, представляя собой рать сказочных богатырей. Наступила, полная таинственной неизвестности и глубокой загадочности ночь. Летние таежные цветы, уснув, склонили свои живописно украшенные лепестки. Воздух, наполненный перегноем листвы, засвежел. Темная, зеркальная поверхность озера, отражающая горящие ярко на небесном своде звездочки, не нарушалась всплеском рыб, шумом водяных обитателей, от чего еще больше увеличивалась таинственность молчаливого, стоящего кругом озера, девственного леса, погруженного в неведомые, непонятные людям думы.
Тихо было; лесные пичужки и те смолкли, точно боялись нарушить ту торжественную тишину среди спящего леса, какая царила в тайге, тот покой, каким было объято озеро, вокруг которого зеленой каймой осока близко, близко прижавшись стебель к стеблю, была безмолвна, словно страшилась своим шепотом выдать себя.
Две ночи просидел на засидке, ожидая выхода лосей Валентин Валентинович. Не было ему страстному охотнику в этот раз счастья и, погруженный в воспоминания он, отперевшись на подножье столетней лиственницы, держа наготове винтовку, терпеливо коротал летнюю в тайге ночь, отдыхая от трудной и тернистой жизни… В голове воспоминания сменялись воспоминаниями. Припомнилась ему разлука с любимой женой, отъезд го в далекий, незнакомый, дальний, суровый край, вынужденный борьбой за существование. Продолжительная болезнь его помощника в тяжелой жизни, дорогой жены, едва не окончившейся смертью, пронеслись воспоминанием. Точно также живо помнит он пережитые последние годы, полные тяжелых испытаний, которых не перечесть, сопряженных со службой, с заботами о воспитании малолетних его детей, находящихся столько лет в другом городе, без необходимого руководителя-отца, и грусть тяжелым камнем налегла на его больное сердце. Много прошений он подавал, много лично просил, чуть ли не умолял о том, чтобы его перевели на службу в тот самый город, где обучаются его дети, с тем, чтобы быть около них, видеть их, что составляет для каждого отца единственное утешение, но все его просьбы, все его ходатайства не имели успеха, таков его удел; тоска заполнила его душу, соперник неба – сатана внушал ему мысль о том, что не стоит жить, зачем страдать, и Валентин Валентинович, сжимая в руках покрытое росою ружье, был близок к роковой развязке с невыносимой жизнью, полной неудач…
Неподвижно вперив взор в окружающий его темный лес, он впал в состояние окаменелости; где-то глубоко в мозгах пронеслось воспоминанье последнего письма его малыша сынишки, оканчивающегося словами: «папа, пошлите мне двадцать копеек на пряники и напишите маме, чтобы она отдала в починку мои сапоги».
Вдруг на другой стороне озера что-то треснуло… Слух ловит жадно подозрительный шорох. Еще несколько минут и с трудом было видно, как среди деревьев шел минуя озеро крупный лось.
Стрелять наугад не хотелось, и зверь благополучно скрылся в глубине погруженного в неведомые людям думы векового леса, над которым поднявшийся предутренний туман рассеивался, уступая место ясному летнему утру, сопровождаемому солнцем.
Валентин Валентинович поспешил домой с тем, чтобы первой отходящей почтой исполнить просьбу своего малыша.
В. Бялыницкий-Бируля»./№9-(21) за 21 июля 1915 г. С. 3./
«На ярмарке
(Очерк из жизни на р. Лене)
Серебристой рябью покрыта поверхность широкой р. Лены, несущей свои темные воды среди зеленых безмолвных берегов. Лениво плывут вниз по течению торговые паузки, спущенные в верховьях р. Лены, груженные различным товаром, предназначенным на ежегодную традиционную Ленскую ярмарку.
Остановились против города эти паузки после старания и усилий рабочих занять место, указываемое владельцами или доверенными паузков и набережная, разоренная бывшим страшным наводнением, ныне весной, оживилась.
Весело вьются на мачтах паузков флажки, началась торговля, не смотря на то что цены на паузках, мало уступают ценам, существующим у местных коммерсантов. Публика прибывает, преимущественно инородцы якуты с ближних и далеких селений.
На берегу реки сооружено несколько временных деревянных балаганчиков, торгующих бойко луком, огурцами и прочими предметами. Тут же на вольном воздухе в дымящих больших котлах вариться говядина, отпускаемая потребителям без претензии на удобство, кусками на выбор конины или коровьего мяса порциями, надеваемыми вместо вилок на длинную заостренную палочку. Упрощенный способ варки пищи, простота нрава потребителей-якутов, аппетитно поедающих полусырое мясо, обходясь без хлеба, соли, тарелок – к чему так привык избалованный городской житель, все больше и больше заставляет держателей импровизированных кухмистерских приготовлять вареного мяса, увеличивая тем прибыль последних. Рядом с подвешенными котлами, под которыми по целым дням горит неугасимый огонь, лежат флегматично жуя жвачку упитанные быки, устремив задумчиво вдаль свои черные большие глаза, тут же стоят с понурой головой обреченные на ужин лошади. Всюду говор – преимущественно якутский. Встречаются бледнолицые степенно идущие без жестов, без оживления, с отсутствием растительности на физиономиях, сектанты (скопцы), между ними, снуют, иногда обнявшись подвое, сыны тайги суровой – тунгусы. Легкая обувь, подвижность, узкие черные глаза, сразу обращают на себя внимание и легко отличить их от якутов, приехавших на ярмарку с представительницами прекрасного пола, не отставших от своих кавалеров, подражая им курением табака, держа трубку также, как мужчины, что на взгляд не инородцев, вызывает отвращение к потомкам Евы.
Ребятишки, одетые в платья и рубашки из вновь купленного, не мытого еще ситца упорно дуют в грошовые жестяные дудки, издающие хриплые звуки, сливающиеся с общим движением улицы, со смешанным говором. Нет «живительной влаги» и на ярмарке сравнительно тихо и спокойно, городовые безмолвно показываются то на одном, то на другом углу, изнывая от безделья. Точно также нет и карточной игры. К торговым паузкам виден прилив то отлив покупателей. Некоторые покупатели высказывают удивление, почему на паузках при покупке товара дают только 5 фунтов сахару, один же сахар не отпускается. Удивление остается удивлением, а на деле выходит, что не паузки для покупателей, а на оборот последние для первых.
Вот ушло на покой дневное светило – солнце. На набережной наблюдается еще больше народа, многие освобождались от дневной работы и спешат на ярмарку. Утих ветер, пахнет гарью, то горит по обыкновению где-то тайга. Заметно прибывают посетители ярмарки. Вот собралась кучка якутов и якуток, разошлись, образовали круг, пополняя собою хоровод, затем не смело, кто-то из участников крикнул: «тэге», другой повторил и вскоре все участники круга, топая ногами на месте, привскакивая, выкрикивали «тэге – таага – тэге – таага». Начался якутский национальный танец. Было странно смотреть на толпу людей, производящей подобный танец, с однотонным выкриком, продолжающимся до поздней ночи и казалось, что этот выкрик полный грусти, гармонизирующий с суровой природой далекой окраины, производили люди страдающие тоской о ком-то навсегда потерянном и хотелось поскорее забыться. Между тем долго слышно было выкрики сотни голосов различной интонации грустного «тэге – таага» и только на рассвете разошлись по домам участники и зрители танца.
В. Б. Б»./№10-(22) за 21 августа 1915 г./
А его сообщение «О лосях Олекминского округа и их истребление» было напечатано в издании «Русская охота» №1 за 1914 год.
Эта литературная деятельность дала возможность ему попасть в библиографические справочник: «Бялыницкий-Бируля, В., беллетрист, сотр. Жур. «Лен. Волны» (1914 и 1916). Житель Олекминска. / Здобнов Н. В. Материалы для сибирского словаря писателей. (Предварительный список поэтов, беллетристов, драматургов и критиков). Приложение к журналу «Северная Азия». Москва. 1927. С. 15/. «1 Ярмарки. В. В. Б. [Бялыницкий-Бируля, В.] На ярмарке. (Очерк из жизни на р. Лене) – Л.В. 1915, 310 (22). стр. 3-4. якуты на ярмарке». /Грибановский Н. Н. Библиография Якутии. Часть II. Экономика. Вып. 2. Москва-Ленинград. 1935. С. 119./
2 января 1913 года в семье Бялыницких-Бируля появляется еще один сын – Владислав.
В 1914 г. в Петербурге, по словам Ады Вячеславовны, умирает от холеры его родной брат – музыкант Александр Викентьевич Бялыницкий-Бируля.
10 июня 1914 года за №42914 «из Иркутской Казенной Палаты … на предмет предоставления ее в учебные заведения при определении в них сына Бялыницкого Владимира» был выдан в копии «Формулярный список о службе» из которого видно, что «Канцелярский Служитель Вячеслав Викентьевич Бялыницкий-Бируля, Бухгалтер I разряда Олекминского Казначейства, 39 лет, православного исповедания; знаков отличия не имеет: получает в год жалованья 520 р., столовых 520 р., квартирных 260 р., итого 1300 р.», который «в походах против неприятеля и в самых сражениях» «не был», наказаниям или взысканиям по службе «не подвергался» жена и дети православного вероисповедания», никаким имением не владеющего.
Как сообщала газета «Якутская окраина» в №105 за 21 мая 1914 г. в рубрике «Местная жизнь»: «Прибыли с пароходом «Нярмек» … бухгалтер Олекминского казначейства Бялыницкий-Бируля…». А уже в №114 этой же газеты в рубрике «Корреспонденции» было помещено «Письмо в редакцию:
М. Г. Редактор!
Желая привлечь к законной ответственности лиц, распространяющих слухи, что помещенная от 15 октября 1913 г. в №216 Як. Окр. статья под загл. «Дела и делишки», где фигурируют казначей Олекминского к-ва надворный советник Пятницкий и его заместитель Г. В. за подписью Изгой якобы принадлежит мне, и что для сокрытия своего имени я воспользовался якобы этим псевдонимом – мне не принадлежавшим, прошу для восстановления истины, удостоверить на стр. Якутской Окраины, что действительно означенная выше статья принадлежит не мне, что под чужим псевдонимом я не скрывал своей фамилии, присовокупляя, что в случае необходимости имею полное право на действия г. Пятницкого доложить рапортом открыто по начальству в лице господина управляющего Иркутскою казенною палатою, что мною вместе с сим и сделано охотно уступая лицам, боящимся истинны «честь» интриговать из «за угла».
С почтением У. Бялыницкий Бируля.
От Редакции.
Редакция подтверждает что кор. помещенная в №216 под заглавием «Дела и делишки» написана не Г-ном Бялыницким-Бируля». (С. 3).
Газета «Ленский край» за 28 января 1916 г. в рубрике «Местная жизнь» поместила заметку «Мытарства добровольца», где сообщалось: «Нам передают следующую историю мытарств выпавших на долю молодого человека (18) лет г. Бялыницкого-Бирули, пожелавшего вступить добровольцем в действующую армию. В видах осуществления своего намерении г. Бялыницкий-Бируля, состоя в должности надсмотрщика Мухтуйского почт.-телеграфного отделения, подал в отставку. В Якутске, куда прибыл молодой человек, ему было отказано в приеме добровольцем до весны. Очутившись в безвыходном положении без каких-либо средств к жизни, г. Бялыницкий-Бируля обратился по телеграфу к начальнику П. Т. округа с просьбой о принятии его, Бялыницкого-Бирулю, вновь на службу. Ответом на указанное ходатайство был отказ. В настоящее время г. Бялыницкий-Бируля подал прошение г. Якутскому губернатору. Результат пока не известен». /С. 2/ А 18 февраля та же газета в №38 в заметке «Еще о добровольце», писала: «В №22 «Ленского края» сообщалось о мытарствах молодого человека г. Бялыницкого-Бирули, оставившего службу в П.-Т. ведомстве с целью поступления в армию в качестве добровольца. Как отмечалось в заметке, г. Бялыницкому было отказано в приеме его добровольцем до весны; таковой же отказ последовал на ходатайство г. Бялыницкого перед начальником Ирк. п. т. округа о принятии его на службу. Как нам передают, 12 февраля г. Бялыницкий-Бируля выехал на свои средства, сделав заем у частных лиц за поручительством своего отца». (С. 1.)
Старший сын Вячеслава Викентьевича Вячеслав Вячеславович, по словам Ады Вячеславовны, окончил с золотым оружием военное училища в Томске. 9 декабря 1917 в Якутск из Дубно из «действующей армии» на имя Вячеслава Викентьевича Бялыницкого-Бирули пришла телеграмма в которой сообщалось: «Здоров телеграфируйте здоровье д. армия 77. пехотный тенгинский полк 9 рота # Бируля».
Октябрьский переворот 1917 года застает Вячеслава Викентьевича в Якутске. Началась братоубийственная, лютая и бескомпромиссная классовая война, хозяйственная и финансовая разруха.
Автор материала неизвестен.